Историки о Никоне
Святейший патриарх Никон - величайший человек в русской истории за последние 200 - 300 лет, а может быть, и во всей русской истории. О нем нельзя говорить спокойно, без раздражения или воодушевления, и эти чувства сказываются во всех произведениях, в которых говорится о Святейшем патр. Никоне. О нем существует довольно обширная литература, отечественная и иностранная. Митрополит Макарий (Булгаков), церковный историк и богослов, написал о нем целый том; историк С. М. Соловьев, написавший 29 томов русской истории, посвятил один том Св. патриарху Никону и тоже ничего дурного о нем не говорит, хотя, нужно сказать, что историк Соловьев, как вышедший из духовного сословия (сын священника) в светские господа, мог дурно отозваться о патриархе Никоне, как это делают все светские люди из духовных; они по большей части ненавидят то сословие, из которого вышли, и говорят о духовных лицах и церковных деятелях больше дурного, чем хорошего, и потому бывают самыми опасными и вредными врагами Церкви Христовой. Соловьев больше излагает внешние дела патриарха Никона и мало занимается его психологией; эти черты сказываются и в других томах его истории. Мордовцев - писатель беллетрист, написал исторический роман «Великий Раскол» и там не преминул бросить грязью в этого святого человека. Со слов доносчиков на патриарха в Москву, он разсказывает, будто, когда патр. Никон, после оставления кафедры и суда над ним, жил в заточении в монастыре, то к нему обращались за исцелением телесным (другой писатель, более понимающий, сказал бы, что обращались к патриарху больше за исцелением духовным, так как все наши болезни происходят от грехов, хотя, конечно, можно давать и различные травки больным, как это и делал Святейший патр. Никон) многие лица, весьма часто женщины, и будто бы этот величайший аскет - семидесятилетний старец позволял себе различные непристойности. Но кто же этому поверит! Даже ребенок посмеется глупости и безчестности этого писателя, тоже дожившего до глубокой старости. «О, жалкий старик!» скажешь от себя, молись святейшему патриарху, чтобы он простил тебе твой грех. И до настоящего времени многие глубоко и искренно верующие русские почитают патриарха святым, усердно молятся ему и получают исцеления; особенно к нему обращаются с просьбой о небесном заступлении и предстательстве матери, и люди, несправедливо потерпевшие в жизни, как и сам Святейший патриарх испытал эту несправедливость больше, конечно, чем кто либо другой. Филиппов тоже написал роман «Патриарх Никон» и он является другом патриарха. Затем проф. Московской дух. Академии Каптерев во многих своих сочинениях (О церк. реформе патр. Никона, о сношениях русской церкви с Восточными патр. в XVI - XVII вв. и др. исследованиях и мелких журнальных статьях) часто касается личности патриарха Никона и каждый раз старается запятнить светлый лик патриарха.
Он не может простить патриарху сказанных им однажды слов: «Хотя телом я русский, но душой я грек».В дальнейшем читатель найдет разъяснение сказанных слов. Вообще, нужно сказать, что этот профессор связан таинственным обязательством с раскольниками, врагами Никона, да и сам никогда не был другом св. Церкви. Действительным другом патриарха является светский человек, товарищ министра Гюббенет, издавший 2 тома о патр. Никоне преимущественно из матетериалов, актов о судебном деле св. патриарха. Проф. Субботин не чуждый недостатков и заблуждений, в своих материалах по истории раскола, вопреки установившемуся в Академиях взгляду, что Никон есть один из главнейших виновников раскола в русской церкви и не будь Никона и раскола, пожалуй, не было бы (на что мы заметим, что если бы патр. Никон до конца своей жизни оставался у дел, то мы тоже верим, что раскола не было бы), Субботин, говорим, старался, по возможности оправдать патриарха и законность его действий и всю вину слагал на Аввакума и других расколоучителей. Есть и иностранные многотомные исследования о патр. Никоне, например, Пальмера на английском языке, где патриарх тоже выставляется с хорошей стороны, но они неизвестны широкой публике.
Весьма сочувственно отзываются о святейшем патриархе Никоне паписты, которые, когда хотят сказать Вам что-нибудь приятное начинают говорить о св. патриархе Никоне, о его борьбе с мирской властью, но ничего папистического в делах святейшего патриарха не было, в чем вы убедитесь из дальнейшего.
Насколько это была яркая и сильная личность, свидетельствует еще и тот факт, что даже, так сказать, тень Никона не давала покоя Петру Великому, почему в регламенте, при упоминании о папском влиянии на государственную жизнь, допущено такое выражение: «да не помянутся бывшие и у нас подобные замахи», хотя в действительности у нас таких «замахов» не было[1] .
Чтобы унизить память Никона, Петр Первый приказал построенный Никоном в Валдае Иверский монастырь присоединить к новосозданной царем в Петербурге Александро-Невской Лавре и перенести в последнюю из обители св. патриарха лучшие колокола и некоторые драгоценные сосуды.
Жизнь патриарха Никона
Никон, в миру Никита, сын крестьянина Новгородской области, родился в 1605 г. Недавнее 300-летие этой даты не было у нас замечено. Необыкновенно способный, мальчик легко выучился грамоте и чтение книг религиозного содержания побудило 12-летнего Никиту уйти в монастырь, где он удивлял братию силой своей воли в соблюдении всех правил монастырской жизни. По просьбе родственников, Никита, однако, вышел из монастыря, женился и на 20 году сделался сельским священником, но вскоре перешел в Москву, вызванный туда за его достоинства московскими купцами. Пробыв 10 лет священником и потеряв родившихся у него детей, он уговорил жену уйти в Московский Алексеевский женский монастырь и сам постригся под именем Никона в Анзерском скиту на Белом море; отсюда он перешел в Кожеозерскую обитель и вскоре сделался ее игуменом. По делам своей обители Никон поехал в Москву и здесь, согласно обычаю, представился Государю. Он произвел сильное впечатление на царя Алексея Михайловича и по желанию царя был назначен архимандритом Московского Новоспасского монастыря.
Раз в неделю Никон, но желанию царя, стал приходить во дворец для духовной беседы с ним и при этом являлся ходатаем за бедняков и обиженных. С каждым днем царь все более и более привязывался к Никону и во всем доверял ему. В 1648 г. царь велел поставить Никона новгородским митрополитом, который занимал первое место среди духовных лиц после патриарха. Во время усмирения новгородского мятежа Никон подвергся тяжким побоям, и выказанные им при этом твердость и самоотвержение еще больше расположили к нему царя, который в своих письмах называл его «крепкостоятельным пастырем и своим возлюбленником». Будучи новгородским митрополитом, Никон обратил внимание на разные погрешности в церковной службе; так, например, в церквах, для сокращения службы церковной, совершали богослужение разом в несколько голосов (один читал, другой пел, третий говорил ектеньи и т.д.), церковное пение было очень нестройное; Никон запретил многогласие и завел благозвучное пение в новгородских церквах, и царь пожелал, чтобы оно было введено и во всех церквах московского государства. Это были первые церковные нововведения Никона, вызвавшие неудовольствие в защитниках старины. Уже в Новгороде Никон стремился освободить церковь от подчинения светской власти и получил от царя несудимую грамоту, по которой все духовные лица новгородской епархии как в духовных, так и в гражданских делах подчинялись только его суду и были независимы от монастырского приказа, учреждения светского, неканонического, ведавшего многими церковными делами. Против монастырского приказа, в котором заседали бояре и дьяки, всегда и особенно горячо протестовал патриарх Никон. В 1652 г. после смерти патриарха Иосифа царь предложил патриарший престол Никону, но Никон долго отказывался и согласился принять его только тогда, когда царь, бояре и весь народ, присутствовавшие в Успенском соборе, дали клятву, что будут почитать его, как архипастыря и отца, слушать его во всем и дадут ему устроить церковь. Никон, как бы предчувствуя будущее свое несчастье, упорно отрекался от патриаршества. Ему тогда уже было известно, что многие лица, особенно бояре не желали видеть его на патриаршем престоле и уже тогда смотрели на него, как на презрителя русской старины, за его оближение с Восточной церковью; но Государь заклинал Никона не оставлять церкви в сиротстве и без пастыря, потому что за нечаянной смертью место6люстителя, митрополита Ростовского, патриаршая кафедра осталась праздной; почему в Успенском Соборе пред мощами святителя Филиппа, со всем Синклитом и Собором, царь убеждал Никона принять жезл патриарший и когда при таком молении Никон решился исполнить волю цареву, тогда обратясь к боярам и народу спросил: «Будут ли почитать его, как архипастыря и отца и дадут ли ему устроить церковь?». И услышав клятву, изъявил согласие на принятие высокого сана, к общей радости царя, собора и народа.
Гений Никона. Никон-строитель
Никон - гениальный человек. Гений познается тем, что сливается с народом. Главной задачей своей жизни патриарх Никон ставил ослабление русского церковного провинциализма. Эта идея его выразилась в построении Валдайского Иверского монастыря (Новгородской епархии), Воскресенского или Нового Иерусалима под Москвой, в 47 верстах, Крестного на Белом море. В созидании Иверского монастыря патриарх Никон подражал расположению Лавры Афонской горы, и особенно тамошнему Иверскому монастырю. Из этого монастыря, по просьбе Никона, бывшего тогда еще архимандритом Ново-Спасским, через архимандрита Иверского Афонского монастыря Пахомия, находившегося в Москве, был прислан в новостроящуюся обитель снимок с чудотворной иконы Иверской Божией Матери.
Воскресенский монастырь еще более знаменит и славен, чем Иверский. Поводом к его сооружению был частый проезд через сие место патриарха в Иверскую обитель и отдохновение в нем от пути. При построении нового монастыря патриарх Никон имел в виду представить при реке Истре верное подобие Иерусалимского храма, и в нем Гроба Господня.
Купив землю и село Воскресенское (ныне обращенное в посад), все окружаемое рекой гористое место патриарх выровнял насыпью, с трех сторон выкопал рвы, поверхность его обнес деревянною оградой с восьмью башнями, и внутри на первый случай соорудил во имя Воскресения Господня теплую деревянную церковь с трапезою и прочими службами. Сия церковь в 1657 г. освящена была патриархом в присутствие царя, который, рассмотрев избранное для устроения монастыря местоположение, настолько пленился сам его красотой, что сказал патриарху: «Сам Бог изначала определил место сие для обители; оно прекрасно, как Иерусалим. Патриарх же, утешенный столь сладким именем, назвал в угодность царю всю обитель Новым Иерусалимом, а гору, с которой царь смотрел, Елеоном, а равно и другие близ лежащая местности получили палестинская наименования, например, соседние села были названы; одно Назаретом, другое Скудельничим, иное Фавором и Ермоном, а иное - Рамой; река же Истра - Иорданом. Тогда же царем указано было строить большую соборную каменную церковь, во всем подобную Иерусалимскому Храму; церковь эта существует и до настоящего времени и поражает своим величием и красотой, богомольцу, которому опытный монастырский проводник покажет все и разъяснит, покажется, что он совершил путешествие по действительной Палестине. И богомольцы, посещавшие Иерусалим в Палестине и Новый Иерусалим под Москвой, свидетельствуют поразительное их сходство.
Крестный монастырь построен патриархом на том месте, где он чудесно спасся от морской бури. Никон, еще простой инок, проезжая из Анзерского скита морем на утлой лодке для избрания удобнейшего места к провождению монашеской жизни, едва не погиб от сильной бури, и только упованием на силу Честного и Животворящего Креста Господня спасся от потопления перед Онежским устьем, пристав к острову Кию, на котором в память своего спасения водрузил тогда Крест с тем намерением, чтобы со временем там построить хотя малую церковь или монастырь.
Потом, уже будучи митрополитом Новгородским, Никон ездил в Соловецкий монастырь за мощами святителя Филиппа, митрополита Московского; на обратном пути из Соловецкого монастыря с мощами святителя Филиппа Никон останавливался на том месте и увидел в целости тот крест, который он раньше поставил.
Впоследствии, став патриархом, Никон решил построить на том месте монастырь, о чем давно уже мечтал, тем более, что остров Кий был совершенно пустынный и не было на нем ничьих владений и не было там людских поселений, потому что весь остров представляет собой голый камень, а между тем многие верующие люди, обуреваемые волнами, взирают на сей честный крест и спасаются от морского потопления. Поэтому патриарх в 1656 г. заложил на этом месте Крестный монастырь, во имя Честного и Животворящего Креста и святого священномученика чудотворца митрополита Филиппа.
И вот, все эти сооружения, личные предприятия патриарха Никона, стали общенародными величайшими русскими святынями. Иверский монастырь белеет среди озера с синими куполами и величественным иконостасом во всю стену, Иверская икона Божьей Матери - в Москве, Новый Иерусалим, как бы сходящий с неба Крест, высящийся на гранитной глыбе с мощами 250 угодников Божиих все это - предметы величайшего поклонения для русских людей. Много есть в России чудотворных икон Божьей Матери: Владимирская, писанная, по преданию, святым Евангелистом Лукой, Казанская и др., но наибольшим почитанием в Москве пользуется Иверская Божия Матерь. То же нужно сказать и о Новом Иерусалиме. Троицкая Сергиева Лавра есть величайшая святыня для всех великоруссов и ежегодно десятки тысяч богомольцев стремятся в эту обитель получить небесную помощь и подкрепление на продолжение земной жизни, но если сравнить число богомольцев в Новом Иерусалиме, то окажется, что их бывает там едва ли не больше, чем в Троицкой Лавре, этом религиозном центре великоруссов, или во всяком случай не меньше. То же нужно сказать о монастырях Иверском. и Крестном, только в меньшей степени.
Вот как дороги, как близки сердцу русского человека сооружения патриарха Никона. Как глубоко, значит, он проникал в народную душу, в ее сокровеннейшие тайники. Видите, как долго живут его дела и на них не распространяется сокрушающая сила времени. Пройдут века, а русские люди все еще будут умиляться, взирая на Иверскую икону Божией Матери, Новый Иерусалим, Валдайский и Крестный монастырь. Это ли не гений народный был святейший патриарх Никон, святыни которого затмили древнейшие святыни.
Широта духа п. Никона
Никон был христианский космополит. Он глубоко и искренно верил в соборность церкви, трепетно ощущал в душе своей потребность общения и единения поместной русской церкви со всей вселенской Христовой церковью, так как только в этом видел залог церковного преуспеяния. Свята и непорочна только вселенская церковь, руководимая Духом Святъм. Поэтому в Церкви Христовой не должно быть национальной обособленности, но братское единение всех православных племен; все должны едиными устами и единым сердцем славословить и воспевать Триединого Истинного Бога. Национальные различия, предания должны подчиняться единому вселенскому общецерковному преданию и, избави Бог, противиться ему. Как только отдельные местные предания будут поставлены выше вселенского, как только обнаружится упорное противление голосу Вселенской Церкви, так сейчас же проистекает раскол церковный. Так было с западной римской церковью, подобное случилось и в русской церкви при патриархе Никоне, когда он своими церковными преобразованиями и исправлениями хотел ослабить наш церковный провинциализм, и чему воспротивились некоторые лица, ставшие с того времени раскольниками. Патриарх Никон хотел уничтожить разности, существовавшие между Русской и Вселенской Восточной Церковью; его девиз был единая святая соборная, и апостольская церковь. Поэтому, став патриархом, он и принялся так ревностно исправлять наши богослужебные чины и обряды. Сам патриарх, простой, можно сказать, русский мужик (да не соблазнится кто из читающих этим словом, ведь и апостолы были простые галилеяне - рыбаки, однако они уловили вселенную, посрамили разум разумных и мудрость премудрых выучился по-гречески и отлично служил по-гречески литургии и завел на клиросах греческое пение.
При нем Москва стала православным Пантеоном. В ней постоянно во множестве пребывали греческие, арабские, сербские, болгарские и др. святители, архимандриты, священники, чернецы и миряне и в Московских храмах славилось имя Божие на всех языках: греческом, арабском и мн.др.[2] [1] Вот что значат слова святейшего патриарха: хотя телом я русский, но душой я грек. Здесь не предпочтение одной нации пред другой, но вселенскость пред национализмом. Никон уважал греков за то, что они в целости сохранили вселенское православие и не верил тем наивным басням, распространенным в то время в русском обществе, что после унии (не имевшей успеха) греки совершенно потеряли правую веру, или как выражались некоторые русские: «у греков и след православия простыл, а у нас, в России - все чисто и неблазненно, и святая вера православная сияет, как свет солнечный; этой верой спаслись наши отцы, многочисленные русские преподобные и чудотворцы; исправлять - нечего, так как все и без того, правильно, дальнейшие исправления суть искажения, повреждения святой православной веры; два Рима пали за отступление от веры, Москва - третий Рим, единое православное царство на земле, преуспевает и благоукрашается за благочестие, а четвертому - (Риму) - не быть». Никон подобных наивных взглядов не разделял и, отбросив национальное самолюбие, стал смиренно учиться у греков.
Никон был не только великий церковный деятель, но и государственный; он так и назывался по желанию царя: Великий Государь. Царь и патриарх были большие друзья, причем, так как патриарх был сильнее характером, то царь во всем подчинялся влиянию Никона.
Никон, по желанию царя, принимал самое деятельное участие в управлении государством; особенно усиливалось его значение во время отлучек царя, когда он полновластно распоряжался государством. Поэтому, Никон был виновником всех великих дел, совершенных в царствование Алексея Михайловича. Благодаря ему, была присоединена Малороссия к Москве, удачно велись войны со шведами и поляками. Во время моровой язвы (в 1653 и 1654 гг.) патриарх ревностно охранял царское семейство, перевозя его из одного места в другое, за что царь, прибывши по прекращении моровой язвы в Москву (вернувшись из польского похода), изъявил патриарху живейшую признательность и даровал ему титул Великого Государя, которым именовался только дед царев, патриарх Филарет, и, несмотря на сопротивление Никона, велел писать во всех актах сей титул; но в церквах Никон не позволил оного возглашать. (А еще находятся люди, утверждающее, что патриарх был властолюбив и честолюбив). Если бы Никон до конца своей жизни оставался патриархом, то, может быть, и Польша была поделена на 100 лет раньше чем это случилось при императрице Екатерине II, в конце ХVIII в.) и были бы возвращены снова под власть русских государей исконные русские области, северо-западный и юго-западный край, и не преследовалась бы так долго православная вера в этих землях.
Примечательна судьба Малороссии в церковном отношении. Несмотря на то, что Малороссия была присоединена в 1654 г. к Москве, патриарх Никон оставил Киев во власти Константинопольского патриарха, хотя и имел каноническое право подчинить ее себе, но только уже после смерти Никона, патриарх Иоаким Савелов подчинил ее власти Московского патриарха. Как видите, он не стремился к личной власти, в чем его обвиняют почти все исследователи. Во всем он преследовал высшую цель - все слить, объединить под главою Христа, «да будет Бог всяческая во всех». Он приглашал, например, в Иверский монастырь обливанцев-белорусов и относился к ним со снисходительной любовью, между тем, как предшествовавшие ему иерархи русские перекрещивали обливанцев архиереев, погружая их в облачении в воду.
Публикация (по первому изданию: Возстановленная истина. Лекция Высокопреосвященнейшего Антония, архиепископа Волынского, о святейшем Никоне, патриархе Всероссийском, записанная о. П.Л. // Мирный труд. - 1910.- № 9.- С. 140-171), приближенная к современной орфографии, подготовлена доктором исторических наук, профессором А. Д. Каплиным.
------------------------------------------
[1] Петр смутно помнил о святейшем патриархе Никоне, потому что ему было только 9 лет, когда скончался великий патриарх.
[2] В Успенском соборе читалось Евангелие и по-гречески.
[3] Хотя дальнейшее утверждение Соловьева, что после этого спора (по нашему, – нет) церковь была подавлена светской властью и теряет нравственное влияние или по крайней мере на много его сокращает, так как влияет уже не непосредственно на государство, участвуя в его законодательстве, и давая нравственную оценку каждому правительственному распоряжению, а влияет с того времени главным образом на отдельных лиц, а эти лица, участвуя в государственном законодательстве, проводят в жизнь христианские принципы, что, к сожалению, случается чем дальше, тем все более и более редко. А со времени Петра пути государства и церкви расходятся совершенно, да и сама церковь была порядочно изуродована этим государем. Было христианское царство на земле, в котором были приведены в гармоническое сочетание дух и тело, обязанность человека и гражданина и не стало его. И плакать остается русскому человеку, как о потере земного рая, потому что, судя по последним годам, он никогда уже не вернется в России, потому что она час от часу преуспевает на худшее.
(Примечание о. П.Л.)
[4] Примечание. Так поступают и по настоящее время вселенские Константинопольские патриархи, когда турецкий султан нарушает права и привилегии православной церкви, а она пользуется там большими дарами, так что в Турции церковь пользуется такой же, а может быть, большей свободой касательно своего внутреннего самоопределения, чем в христианских странах. В Турции государственные принципы разработаны еще слабо и там терпят пока еще свободную церковь. В европейских же государствах, где государство возводится в единственный принцип общественной жизни, и государству, как молоху, приносятся в жертву личность и ее высшие запросы и интересы, в европейских государствах – не допускают автономной церкви, как бы государства в государстве; поэтому, везде в них ведется ожесточенная борьба с церковью, в одних странах более ожесточенная, в других – менее. Когда султан нарушит какое-нибудь старинное право церкви, тогда патриарх Константинопольский в виде протеста добровольно оставляет патриархию и уходит в какой-нибудь монастырь живет там, без епархии и без всякой уж власти. Так сделал, например, святейший Иоаким III, теперешний патриарх Константинопольский: когда, около 30 лет тому назад, он был избран первый раз патриархом и султан стал нарушать права Православной Церкви, святейший Иоаким III добровольно оставил кафедру, ушел на Афон и жил простым монахом 18 лет.
[5] Страшная судьба постигла судей патриарха Никона. Оба патриарха, по возвращении своем на паству, были повешены султаном за то, что без его повеления ездили в Россию. Паисий Лигарид, главный воротила на соборе, был запрещенный греческий архиерей, его вскоре выгнали из России. Русские архиереи – яростные противники патриарха, тоже понесли должное по делам своим: Иосиф, потом митрополит Астраханский, мучительски убит казаками, Илларион – митрополит Рязанский и Муромский, был предан суду за некоторые предосудительные поступки и отставлен от епархии; Мефодий, епископ Мстиславский, удален от блюстителъства митрополии Киевской, и за измену и мятежничество потребован к суду в Москву и под стражей в Новоспасском монастыре скончался. Были на соборе среди епископов и друзья и защитники патриарха: Лазарь Баранович, архиепископ Черниговский, Симон, архиепископ Вологодский, Мисаил, епископ Коломенский, не подписавшие осуждения Никона; да будут благословенны имена их!
[6] Из-под исторического мусора, неразберихи (в которой действительно трудно разобраться людям, имеющим предубежденный взгляд на святейшего патриарха); исследователи повторяют на разные лады всякие нелепости; в лучшем случае для них личность святейшего патриарха остается психологической загадкой, они не могут объяснить различных фактов из жизни этого великого человека, между тем, это была цельная, хотя и в высшей степени сложная и богато одаренная натура, никаких противоречий в ней нет.
[7] За то уж после, когда откроется душа русского человека, он явит величайшее самопожертвование, глубочайшую и сердечнейшую любовь, на которую неспособны другие народы, с виду любезные и предупредительные, но в душе черствые, и холодные. Гуманность! гуманность! о которой так много кричат в Западной Европе, не существует там: истинная гуманность, человеколюбие существует только в России, где еще есть вера в Бога, без которой она немыслима.
[8] Строгость святейшего патриарха, которую не все могут понять и которой многие смущаются, не была жестокостью и объясняется величайшей ревностью святителя о благе церкви и государства. Строг был и святитель Иоасаф Белгородский, прославляемый ныне Святой Церковью. Строг был и святой пророк Илия, который низвел огонь с неба и попалил нечестивцев. Примечание для младенцев в вере.