Епископ Тихон (Никаноров) (1907–1911)

Выпускник Санкт-Петербургской духовной академии (1881). 2 февраля 1892 г. из ректоров Новгородской духовной семинарии и архимандритов Новгородского Антониева монастыря хиротонисан во еп. Можайского, второго викария Московской епархии, и управляющего Савво-Сторожевским монастырем. С 20 августа 1899 г. – еп. Полоцкий и Витебский. С 1887 г. член Православного Палестинского общества, с 1900 г. председатель его Витебского отдела, а с 1902 г. – Пензенского отдела. С 4 июня 1902 г. – еп. Пензенский и Саранский.

25 июля 1907 согласно прошению преосвященный Тихон был уволен на покой «по болезненному состоянию» и назначен управляющим, на правах настоятеля, Воскресенским Ново-Иерусалимским монастырем, 17 августа он прибыл в монастырь[1].

В 1907 г. монастырем была издана книга «Жизнь Святейшаго Никона, Патриарха Всероссийскаго» – второе издание книги 1878 г., разрешенное Синодальной конторой к напечатанию 16 декабря 1903 г.[2].

7 января 1908 г. в Воскресенском соборе с иконы Христа Спасителя сидящего на престоле, помещавшейся у правого клироса главного алтаря, были украдены 8 камней и 223 жемчужины. Похититель был задержан в тот же день, а в середине феврале похищенное было возвращено на прежнее место[3].

15 марта 1908 г. в монастырь прибыл еп. Смоленский и Дорогобужский Петр (Другов), определенный в Ново-Иерусалимский монастырь на покой, и был помещен в настоятельских кельях. Он скончался в монастыре около 1918 г., место его погребения неизвестно.

2 июля 1908 г. еп. Тихон выехал в Соловецкий монастырь для освящения храма на Кондострове и рукоположения в священные степени нескольких человек из братии Соловецкой обители[4].

6 сентября 1908 г. преосвященный Тихон получил из Синодальной конторы запрос, устроена ли в монастыре школа для послушников в соответствии с указом 1903 г. Он отвечал, что школы нет и в монастырских документах нет никаких распоряжений на этот счет. По его мнению, причиной является отсутствие в монастыре свободных помещений и «слишком большая неустойчивость в монастыре послушнического элемента. Да послушников в собственном смысле, определяемых в монастырь по указам конторы, очень мало – в настоящее время только три, при том один из них уже старый – 66 лет, а остальные проживают лишь на испытании, но большая половина испытуемых не выдерживает испытания не только трехлетнего, а даже и годового»[5].

В октябре 1908 г. представителю Антиохийского патриархата настоятелю Антиохийского подворья в Москве архим. Игнатию по его просьбе пожертвовано из монастырской ризницы одно облачение из оставшихся после кончины управляющего монастырем архиеп. Иустина.

В 1908 г. в Воскресенске напротив Елеонской часовни открылось городское училище с четырехгодичным обучением. Управлением Воскресенского монастыря в это училище стали направляться на обучение мальчики-певчие соборного хора. Совместно с учителями монастырской школы преподаватели училища организовали скрипичный квинтет, часто выступавший в стенах училища с концертами классической музыки (в 1929 г. эту школу, после 1917 г. ставшую семилеткой, закончила внучка митрополита Серфима (Чичагова) Варя, будущая игумения Серафима, учившаяся здесь три года. Сохранились ее воспоминания: «Прекрасный Иерусалимский собор был виден отовсюду: из-за полей, из-за лесов, которые окружали это удивительное место, именно Новый Иерусалим. Это было замечательное, я бы сказала, необыкновенной красоты место»[6]).

В 1909 г. еп. Тихону пришлось заниматься переустройством мельницы и плотины на реке Песочне при деревне Мокруша в связи с поломкой этой мельницы и отказом арендатора от аренды. Он поручил архитектору разработать предварительную смету и детальные чертежи на переустройство, но поскольку тот медлил, то преосвященный, не желая терять времени, распорядился немедленно приступить к работам, при этом смета была составлена подрядчиком, «письменно договоренным для переустройства мельницы, а чертеж был дан от руки казначеем монастыря иеромонахом Спиридоном»[7]. Плотину при первом же осеннем незначительном половодье размыло, строительство мельницы остановилось. Было проведено расследование и протокольным определением Синодальной конторы от 3 декабря 1910 г. «неправильные бесхозяйственные распоряжения» еп. Тихона были «поставлены ему на вид», а иеромонах Спиридон переведен в Новоспасский монастырь[8].

В октябре 1909 г. в монастыре была открыта школа для послушников с разделением на две группы, старшую и младшую. В этот год в старшей группе обучалось 10 человек, в младшей – 17. Программа обучения в послушнических школах была определена Московской синодальной конторой: должны были изучаться церковные предметы из программы двухклассной церковно-приходской школы, история монашества и история своего монастыря, причем последнее желательно было изучать всей братии. По проекту, с устройством послушнических школ все поступающие в монастырь должны были теперь давать подписку об их посещении, только окончание такой школы давало дорогу к монашеству и принятию священства. Но школа посещалась плохо, преподаватели заявляли, что «не имеют возможности заставить послушников посещать уроки, поэтому в послушнических школах хороших успехов нет и быть не может»[9]. Указом от 21 апреля 1911 г. неустройства в послушнической школе были поставлены на вид преосвященному Тихону и ему было предписано принять меры к надлежащей постановке дела.

В январе 1910 г. еп. Тихоном было получено разрешение на ремонт трех иконостасов: главного в Рождественском соборе и двух в подземном храме Воскресенского собора – свв. Константина и Елены и в приделе Божией Матери «Утоли моя печали». В июле этого же года – разрешение на поновление живописи в двух приделах подземной церкви, стенной живописи в трех часовнях – по сторонам подземного храма и Елеонской, – и живописи на иконах и в двух приделах скита Патриарха Никона. В ходе получения этих разрешений Археологическое общество обратило внимание на то, что икона Божией Матери «Троеручица» «требует тщательного исправления, после которого на нее желательно поместить древнюю серебряную ризу, находящуюся ныне на копии сей иконы. Икону эту следовало бы, по мнению Общества, не носить по окрестностям, так как она от сего очень портится, а вместо нее можно было бы носить имеющуюся в монастыре копию с позднейшею на ней ризою»[10].

В июле 1911 г. еп. Тихон ходатайствовал о поновлении живописи на святых вратах и икон на наружных стенах Воскресенского собора: под верхним карнизом алтарной стены и над северными и южными вратами, работы велись летом 1912 г., при этом сменился художник: если в 1904–1911 гг. на живописных работах трудился иконописец Александр Дмитриевич Лебедев, то в августе 1911 г. Синодальная контора уже высказалась за поручение производства предстоящих живописных работ В. Гурьянову, который несколько лет «разными происками, то чрез посредство казначеев, то сторонними воздействиями на настоятелей, то даже чрез Синодальную контору старался оттеснить Лебедева и захватить его работу в свои руки»[11]. 30 мая 1913 г. он получил 1200 руб. за возобновление 12-ти живописных картин на соборном храме и в святых вратах[12].

В связи с постановлением состоявшегося в 1909 г. съезда монашествующих, о том чтобы епархиальные епископы не назначались настоятелями монастырей, а для епископов, пребывающих на покое, был бы избран из существующих или построен особый монастырь, в августе 1910 г. особой при Святейшем Синоде комиссией наиболее подходящим для этой цели был признан Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Была создана особая комиссия под председательством еп. Иоанникия, в которую вошел и преосвященный Тихон, для рассмотрения этого предложения, в октябре комиссия пришла к выводу о «невозможности прийти к какому-либо определенному заключению», пока не будут разъяснены предложенные ею вопросы о конкретном обеспечении предлагаемого решения. В итоге 4 февраля 1916 г. Святейший Синод указал устроить в одном их ставропигиальных монастырей на средства всех ставропигиальных монастырей, особый дом для пребывания на покое Преосвященных, определив Донской монастырь как наиболее удобный для этой цели[13].

В сентябре 1910 г. возникло дело в связи с появившимися в прессе материалами о распущенной жизни монашествующих в Воскресенском Ново- Иерусалимском монастыре. Провести конфиденциальное расследование поручили благочинному ставропигиальных монастырей архим. Новоспасского монастыря Макарию, 16 сентября он приехал в Ново-Иерусалимский монастырь. Ни разврат, ни пьянство в размере, сообщенном газетами, не подтвердились, но были отмечены «неблагоповедение» в храме, которое неоднократно замечалось и другими посетителями, приверженность к водке некоторых членов монастырского братства, особенно певчих-послушников. Еп. Тихон по поводу появившихся в газетах обвинений сказал, что «общее поведение насельников Ново-Иерусалимского монастыря не лучше и не хуже, чем в других современных монастырях, что нападки на монастыри и монашествующих, как и вообще на Церковь и духовенство, ныне обычны и особенно серьезно верить им не следует, что большинство монашествующих в Новоиеруслимском монастыре «штрафные», переведенные из других монастырей в наказание», что певчие-послушники «действительно плохи, как, впрочем, и везде; настолько они плохи, что никого из них нельзя представить ко включению в состав монастырского братства»[14]. Архим. Макарий в своем докладе сделал заключение, что «Новоиерусалимский монастырь в современном его состоянии не выполняет того, что ему предназначено было его устроителем. Он мог бы, должен бы быть одним из самых крупных и могущественнейших центров православно-церковной жизни, откуда могло бы распространяться религиозное воодушевление и куда могли бы стекаться все ищущие подкрепления в духовной жизни. Стоит только взглянуть на храм, войти внутрь его, проникнуться хотя бы и не вполне мыслию Патриарха Никона – дать народу на месте, в самой Руси, дать благоговейно стремящейся душе христианина к святым местам возможность удовлетворить это святое стремление, – чтобы представить все возможное величие и влияние этого монастыря на массу народную. К этому следовало бы стремиться»[15]. Он рекомендовал в целях поддержания порядка в современной монастырской жизни иметь управляющему монастырем помощников для надзора, «более соответствующих своему назначению»[16]. Это оказалось делом непростым. Вместо наместника игумена Анастасия по представлению еп. Тихона 16 ноября временно был назначен духовник братии игумен Нифонт. 18 января 1911 г. Синодальная контора по предложению благочинного архим. Макария назначила наместником Воскресенского монастыря бывшего наместника Новоспасского монастыря игумена Тихона, отсутствием единодушия с которым еще раньше был озабочен – архим. Макарий – с одной стороны, а с другой стороны – по общему мнению игумен Тихон был самым подходящим и полезнейшим в Ново-Иерусалимском монастыре как опытный рачительный хозяин, человек «строгого порядка и правил». Игумен Тихон приехал в Новый Иерусалим, но был отвергнут еп. Тихоном, ему пришлось жить в монастырской гостинице на правах богомольца. Для разрешения затруднительной ситуации игумен Тихон 29 января выехал в Оптину пустынь «к опытным в духовной жизни старцам – просить их доброго совета, наставления и благословения». Тем временем преосвященный Тихон слал телеграммы еп. Дмитровскому Трифону и в Святейший Синод, что он не хочет принять игумена Тихона. В феврале 1911 г. Московская синодальная контора доносила в Святейший синод, что она «безнадежно смотрит на управление Воскресенским монастырем под властию Преосвященного Тихона, как плохого хозяина и еще худшего администратора, ведущего к развалу эту столь знаменитую святыню», указывая на случай с разрушением плотины и ставшие достоянием газет беспорядки в монастыре[17]. Синодальная контора настаивала на назначении в Воскресенский монастырь наместником игумена Тихона «в надежде, что этот строгий и умный инок поспособствует восстановлению падающего монастыря», прокурор же Конторы выражал сомнение, что «такое назначение делу все же не поможет, ибо Преосвященный Тихон будучи неспособным, вместе с тем и весьма упрямым, – неразсудительность такого упрямства он не раз уже обнаруживал за время трехлетняго своего управления монастырем», а упрямство в деле с наместником «доводит его даже до безчинства»[18]. И все же в Святейшем Синоде, куда преосвященный Тихон прислал четыре телеграммы, признали его просьбу назначить наместника по его желанию заслуживающей удовлетворения. В итоге, 22 марта 1911 г. наместником в монастырь был назначен архим. Иона (Лазарев), эконом Новгородского архиерейского дома (в сане еп. Велижского, викария Полоцкой епархии, 21 октября (н.ст.) 1937 г. он был расстрелян на полигоне в Бутово; в 2000 г. прославлен в Соборе новомучеников и исповедников российских).

25 июня 1912 г. еп. Тихон был назначен на Калужскую кафедру. Преосвященный прислал в монастырь туи, которые были высажены аллеей, ведущей к церкви Трех Святителей. 13 мая 1913 г. еп. Тихон был возведен в архиеп. Воронежского и Задонского. 9 января (н. ст.) 1919 г. в Воронеже принял мученическую кончину от воинствующих безбожников – был повешен на Царских вратах. В 2000 г. причислен к лику святых в Соборе новомучеников и исповедников российских XX в.