Еще одно, последнее сказанье — И летопись окончена моя...
А. С. Пушкин. «Борис Годунов»
Благоволение царя Федора Алексеевича к опальному Никону и к Воскресенской обители было связано не только с политическими соображениями, но и с личными привязанностями государя. В молодости Федор воспитывался в тереме, в окружении мамок и дядек. Он получил традиционное московское воспитание. К тому же слабое здоровье государя способствовало развитию его религиозности1. Очевидно, Федор испытывал влияние своей тетки, царевны Татьяны Михайловны, которая была очень привязана к Никону. Именно Татьяна обратилась к царю с просьбой вернуть из ссылки бывшего патриарха. 18 июля 1680 г. царь женился на Агафье Семеновне Грушецкой2. Через месяц Федор Алексеевич в очередной раз посетил Воскресенский монастырь со своей супругой и царевнами3. Царь и царица слушали литургию и осматривали монастырские строения. В очередной раз Федор побывал в Новом Иерусалиме вместе с Агафьей Семеновной 2 декабря 1680 г. Наконец, 16 марта 1681 г. в монастырь приехал стряпчий с ключом М. Т. Лихачев и сказал архимандриту Герману, «чтобы соборне молебствовать о ево, Государеве, многолетном здравии». Лихачев дал в монастырь вклад от государя — пятьдесят рублей4. В это время царь Федор был болен. Кроме того, он переживал за судьбу своего потомства. В декабре 1680 г. царица носила его ребенка. Наследник престола Царевич Илья появился на свет 11 июля 1681 г. Тотчас в Воскресенский монастырь отправился стольник М. Ф. Ртищев сказать братии, «чтобы молебствовали о здравии и многолетии Государя Царевича и Великаго Князя Илии Феодоровича»5. Однако радость в царской семье была недолгой. Через три дня после родов умерла царица Агафья, а еще через неделю — и новорожденный младенец6. Личные переживания Федора во многом побудили его решить вопрос о возвращении Никона, даже несмотря на противодействие патриарха Иоакима.
В последний год своей жизни Никон тяжело болел, «зело скорбию одержим бе, изнемогая вельми». Когда «скорби» узника «люте умножашеся», архимандрит Кириллова монастыря Никита отписал об этом патриарху Иоакиму, спросив у него, как поступать, если «Бог пресели его от жизни земная». В ответном послании Иоаким повелел «посхимити» Никона перед смертью и совершить над ним чин погребения «монашеский просто», то есть без архиерейских почестей7. Однако незадолго до своей кончины Никон покинул место ссылки. Чувствуя приближение смерти, бывший патриарх написал письмо братии Воскресенского монастыря, в котором описывал свое плачевное состояние и просил известить об этом царя: «...ведомо вам буди, яко болен есмь болезнию великою, вставать не могу; на двор выйти не могу ж, лежу в гноищи»8. Воскресенский архимандрит Герман передал государю послание Никона. Федор Алексеевич послал на Белоозеро дьяка Ивана Чепелева, которому приказал привезти Никона, «аще жив есть или мертв»9. В это же время Федор Алексеевич послал бывшему патриарху собственноручное письмо: «Грешный царь Феодор Алексеевич и с супругою своею поклон сотворяет и чести твоей возвещаю: аще Бог повелит сему писанию вручитися тебе, и ваша честность да весть, что, надеяся на Бога, преведение твое не умедлит быти, и имаши обитати сам в Новом Иерусалиме, и имать совершенство свое восприяти. По сем я, грешный царь Феодор и с женою своею, благословения вашего, при свидании вашем с нами и чрез послание, желаем. Аминь»10.
По словам Ивана Шушерина, незадолго до прибытия царского посланца Никон стал готовиться к отъезду, словно предчувствуя близкое освобождение. Приехав в монастырь, Иван Чепелев приказал готовить струги, в которых предстояло отправиться в путь вниз по реке Шексне и далее водным путем до Ярославля и Углича. Сопровождал Никона его духовник — архимандрит Кириллова монастыря Никита. Никона довезли на санях до реки «и с великим трудом всадиша в оный струг, бе бо труден вельми от немощи». Навстречу Никону были посланы из Воскресенского монастыря его келейный старец Варлаам, который жил с ним в Ферапонтове монастыре, иеродьякон Серафим и строитель Афанасьевского монастыря Тихон. Посланцы встретили струги опального патриарха еще на пути к Волге.
Никон повелел плыть вниз по Шексне и Волге до Ярославля. 16 августа 1681 г. путешественники достигли ярославского Толгского монастыря, который находился неподалеку от города. В этом месте Никон велел пристать к берегу, «понеже бо от скорби вельми изнемогая», и пожелал причаститься. Монастырская братия, узнав о приезде владыки, стала стекаться к берегу. Монахи проводили струги по направлению к городу. Жители Ярославля, услышав и пришествии Никона, «текоша вси радующеся ко Блаженному благословения ради, видяще своего Пастыря восвояси и ко своим возвращающася, и абие зряще его на одре смертном лежаща и близ смерти с плачем велиим и рыданием приходяще, припадающе к нему, просяще благословения и прощения, целующее руце его и нозе»11. Струги вошли в реку Которосль и подошли к ярославскому Спасскому монастырю. Навстречу им вышел спасский архимандрит со всем монастырским собором. Никон лежал в струге. Он уже не мог говорить и только «десницу свою дая целовати». Архимандрит Никита, опасаясь, что толпы народа опрокинут лодку, велел перевезти Никона на другой берег реки. Вечером патриарх стал «изнемогать», и архимандрит Никита с братией стали его отпевать. Никон «возлег на уготованном одре, дав благословение своим ученикам, руце к персем пригнув, со всяким благоговением и в добром исповедании, благодаря Бога о всем, яко во страдании течение свое соверши, с миром успе, душу свою в руце Богу предаде, Его же возлюби. От жития сего отъиде в вечное блаженство в настоящее лето от создания мира 7189 (1681 г.) месяца августа в 17 день»12. 26 августа тело Никона было перевезено в Воскресенский монастырь.
Царь просил патриарха Иоакима присутствовать на погребении, но тот отказался и послал вместо себя новгородского митрополита Корнилия, повелев ему поминать Никона, как велит ему царь. Сам Федор Алексеевич приехал в Новый Иерусалим «со всем Царским домом и синклитом» и Освященным собором. Из числа духовенства в Воскресенском монастыре были также троицкий архимандрит Викентий, архимандрит Саввина Сторожевского монастыря Сильвестр, ученик Никона воскресенский архимандрит Герман, архимандрит Кирилло-Белозерского монастыря Никита13. Федор Алексеевич приказал митрополиту Корнилию на отпевании поминать Никона патриархом, «яко же и прочих Московских Патриархов поминают». После службы государь и «весь государский синклит» целовали патриаршую десницу «любезно со слезами». После этого гроб с телом Никона перенесли в придел Иоанна Предтечи, «под самую Голгофу». Воскресенский собор воспроизводил храм Гроба Господня в Иерусалиме, где также существует придел Иоанна Предтечи. Под Голгофой, по преданию, были похоронены первый человек Адам и первый ветхозаветный священник Мельхиседек. В приделе Иоанна Предтечи завещал похоронить себя и Никон, что ставило русского патриарха в один ряд с первым иерусалимским архиереем14. Федор Алексеевич «соблаговоли сам своима царскима рукама» переложить дубовый гроб с телом Никона в новосеченый каменный гроб, который был изготовлен по повелению царя из камня, привезенного Никоном «со Океяна моря церковныя ради потребы» еще во время пребывания его в Воскресенском монастыре. После погребения над гробом был устроен кирпичный свод вровень с помостом церкви15. Так завершил свой земной путь патриарх Никон.
Иван Шушерин замечает, что тело Никона осталось невредимо «от вони злосмрадныя», хотя пробыло в пути до Воскресенского монастыря десять дней. Несмотря на теплое время года, оно «нимало повредися, но яко того часа преставися; лице же и плоть его ничем неизменися, но все тело его цело и тлению не причастно бе»16. Как заметил В. Колосов, это обстоятельство имело в глазах верующих большое значение. Почитатели Никона хотели видеть в нем чудотворца. Не случайно в некоторых списках Жития патриарха, которое было написано уже после его смерти, появляется рассказ о чудесных исцелениях больных в Ферапонтовом монастыре, которых Никон излечивал святой молитвой. Чудеса происходили и у гроба святейшего. Например, сохранился расказ о том, как в 1691 г. слепой сторож Воскресенской церкви в Новом Иерусалиме прозрел и увидел «Никона патриарха во отверстых царских дверях, стояща во одеянии святительском и осеняющаго». Это знаменательное событие свершилось 24 мая, на праздник святого покровителя Никона переяславского чудотворца Никиты. Другой случай исцеления произошел в 1705 г. с сестрой Родиона Стрешнева Марией Васильевой, у которой была «велия скорбь в руках и ногах: не имела нимало има движения, но от скорби великой скрючена была». После посещения могилы патриарха Мария «возвратися здрава в дом свой, а о болезни своей объявила, что не владела ногами и руками своими седмь лет и молитвами его, святейшаго Никона патриарха здрава стала»17.
Очевидно, рассказы о чудесах распространялись сторонниками Никона, которые хотели причислить патриарха к лику святых. Однако канонизация его так и не состоялась, первоначально — из-за противодействия патриарха Иоакима, а впоследствии - из-за жесткой церковной политики Петра I, которая привела к отмене патриаршества. Русская Православная Церковь до сих пор не причислила Никона к лику святых. Вопрос о возможной канонизации патриарха поднимался в преддверии Поместного собора, заседания которого проходили в августе 2000 г. На соборе к лику святых было причислено более тысячи новомучеников, большинство из которых пострадало от репрессий советской власти. Имени Никона среди канонизированных нет. <…>
Уже после смерти Никона царь Федор Алексеевич позаботился о том, чтобы греческое духовенство сняло с него все обвинения. По приказу царя в сентябре 1682 г. в Константинополь были посланы грамоты «о прощении и разрешении Блаженнаго Никона» и о поминовении его святейшим патриархом. Ответ на них был получен в Москве уже в период регентства Софьи19. Вселенские патриархи, вняв просьбе русского царя, простили Никона и разрешили почитать его наравне с прочими патриархами.
После смерти Федора Алексеевича фактической правительницей государства в течение семи лет была его сестра — царевна Софья Алек сеевна, которая почитала Никона и не раз делала богатые вклады в Воскресенский монастырь. В 1683 г. она посетила обитель вместе с царем Иваном Алексеевичем, царевнами Татьяной Михайловной и Марфой Алексеевной и пожаловала сто рублей в монастырскую казну и пятьдесят рублей братии на милостыню20. В январе 1685 г. она при сутствовала на освящении Воскресенского храма, строительство которого было к этому времени завершено. Вместе с ней на торжествах были царь Иван и царевны. Иван Алексеевич изволил «ити в новую великую соборную каменную церковь и, святыя иконы целовав, пошел в церковь Предтечеву, и быв у гроба Святейшаго Никона Патриарха, и потом пошел в свои Государские хоромы». На следующий день царь «слушал утреню у себя, в хоромах, где жил Святейший Патриарх Никон»21. К освящению собора царевна Татьяна Михайловна приготовила «из своея государския комнаты: сосуды златыя и серебряныя, украси Евангелие святое драгоценное и воздухи драгия, своими руками труждаяся, устрой и иконостас великий Сницерския драгия и мудрыя работы, флемованный весь позлащенный, местныя же святыя иконы и аналой ныя письма драгоценнаго, златом и жемчугом и каменным драгоцен ным украси. Ризы и стихари, епитрахели, поручи и поясы из материй драгоценных, книгами и всякими утварями, яже суть церкви и олтареви прилично, всем удоволи неоскудно, и денежныя казны к совершению Божия церкви довольно дая»22.
Патриарх Никон, проведший последние годы своей жизни в ссылке, так и не увидел завершения строительства Воскресенского храма, пожалуй самого грандиозного сооружения XVII в. Не увидел собора и архимандрит Новоиерусалимского монастыря Герман, который не надолго пережил своего учителя. Он умер 11 декабря 1681 г., успев увековечить свое имя в стихотворных эпитафиях, одна из которых впоследствии была вырезана над входными дверями Предтеченской церкви, а другая — на белокаменном надгробии Никона23. Последняя эпитафия воскрешает в памяти весь жизненный путь святейшего патриарха:
Аще кто любит милостиваго Бога и земных знати,
Кий дар благий дается от Бога, се изволи читати,
Зде пришед о лежащем во гробе сем внимай,
Суща, в мире вся како той остави, познай:
Горних ища, рода земна весьма отречеся,
Братства Анзер при море монахом почтеся,
Един в Кожезерской немало пустыни,
От печалей удален, живяще во святыни,
Рвы, враги и вся сети удобь прехождаше,
Хранити братство ради тех принужден бяше,
Манием дивных даде ему Бог стражу стада,
Постави его пастыря си града,
Архиереа России всей преименита,
Отца святейша, всем концам знаменита,
Никона Патриарха, неверным всем страшна,
Слогов правыя веры и дел снискателя ясна,
Вся добре в шесть лет с Царем в совете исправльша,
Узре враг того многих от бед лютых избавлыиа,
Подвиги же в начальных и меньших зависть дерзку,
Ту зря он победитель сходит в Воскресенску,
Абие зиждет во образ Иерусалимский
Воскресшаго велий храм, яко палестинский,
Место всех страстей Спаса Гроба Святаго,
При тех же найдение Креста Честнаго,
Яко Давыд тая присно поминает,
Сыновство имже прияхом да не забывает.
Тая зря диавол, от злобы не престает,
Огнь себе погнещает, того изгоняет
От места сего, в нем же пожив девять годов,
Любезно совершая многих трудов,
Тщательно во изгнании той живот проводи,
В лето пятоенадесять того Бог возврати.
Царя егда воздвиже к тому благосердна,
Феодора и ко всей церкви милосерда,
Алексеевича, Царю в похвалу и славу,
Чадо благо отчю целя язву,
Самодержца великих царств того преславна,
Всеа России Владыку ясна и преизрядна,
В его же милости от уз и скорби бысть свободен,
По воли Бога преставися леты доволен,
Положися во гробе Царскими рукама,
Архиереом бо спричтен того же устнама,
И елика в памяти творися всем явно,
Седмь тысящ сто осьмдесять девятаго славно,
Стократно воздающаго Царь Бога подражая,
В двадесять девять крат любовь свою к нему являя,
Августа в двадесять шестом за сим прииде,
Господственне положися, яко и отъиде,
Христу в надежде оставль земна, к нему же и мы,
Моляся зовем: «Покой дух его со Святыми !»24
Источник: Лобачев С.В. Патриарх Никон. С-Пб., 2003. С. 263-268.
1. Седов П. В. Детские годы царя Федора Алексеевича // Средневековая Русь: Сб. науч. статей к 65-летию проф. Р. Г. Скрынникова. СПб., 1995. С. 88-89.
2. ПСЗ. Собр. первое. Т. 2. С. 270.
3. Архимандрит Леонид. Историческое описание ставропигиального Воскресенского Новый Иерусалим именуемого монастыря // ЧОИДР. 1874- Кн. 3• Отд. I. С. 37-38.
4. Там же. С. 39-40.
5. Там же. С. 40.
6. ПСЗ. Т. 2. С. 331-332.
7. Шушерин И. Известие... С. 101.
8. Там же. С. 101.
9. Там же. С. 102.
10. Письмо датировано на основании упоминания о супруге Федора Алексеевича. Свадьба Федора с Агафьей Семеновной Грушецкой состоялась 18 июля 1680 г.; царица умерла 14 июля 1681 г., следовательно, письмо было написано не позднее последней даты, по всей видимости, незадолго до возвращения Никона из ссылки (см.: ЧОИДР. 1875- Кн. 3- Отд. I. С. 759)•
11. Шушерин И. Известие... С. 104.
12. Там же. С. 104-105.
13. Там же. С. 107.
14. Там же. С. 108—109; Московский областной краеведческий музей в городе Истре. С. 63.
15. Шушерин И. Известие... С. 112.
16. Там же. С. 111.
17. Попытки канонизации патриарха Никона / Сообщено В. Колосовым // Исторический архив. 1880. Окт. С. 793—796.
18. Евразийский вестник. 2000. № 5; Журнал московской патриархии. 2000. № 9. С. 55-68.
19. Шушерин И. Известие... С. 112—114; ГИМ. Собр. Уварова. № 1700 (104). л• 1-37.
20. ЧОИДР. 1874. Кн. 3- Отд. I. С. 64. f21 Там же. С. 65-66.
22. Шушерин И. Известие... С. 115.
23. Панченко А. М. Герман // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 3• Ч. 1. С. 198—200; Московский областной краеведческий музей в городе Истре. С. 64.
24. ЧОИДР. 1874. Кн. 3. Отд. I. С. 98-99.