Доклад игумена Агафангела (Белых), настоятеля Свято-Троицкого Архиерейского подворья, г. Белгорода на XXXI Международных Рождественских образовательных чтениях «Глобальные вызовы современности и духовный выбор человека», направление «Древние монашеские традиции в условиях современности (Зачатьевский ставропигиальный женский монастырь Москвы, 24 января 2023 года)
Всем нам, избравшим монашеский путь спасения, важно погружение в отеческую традицию, вхождение в то пространство святости, которое нас самих способно привести к вратам Царства Божия и оградить от действия духа мира сего, лежащего во зле.
Дух мира сего, бывает, проникает в монастыри незаметно. Общаясь с миром по необходимости, для удовлетворения практических нужд монастырей, начинаешь руководствоваться земной волей ради бóльших успехов своей внешней деятельности. И это неприметно изменяет атмосферу обители и сам образ жизни монаха. В итоге мы видим монахов, которые вынуждены в силу своих монастырских должностей, послушаний следовать ритму жизни не монастыря, а мирских людей. На первое место выставляются вроде бы и правильные вещи, такие как социальное или миссионерское служение, или хозяйственная деятельность с благой целью приобретения средств для восстановления и содержания обители. Разве плохо быть миссионером, нести слово Божие, помогать нуждающимся или зарабатывать своим трудом деньги для монастыря? Конечно, нет. Но плохо и неправильно когда всё это становится основной деятельностью – выше молитвы, выше безмолвия и послушания. С отклонением от древней монашеской традиции возникает опасность, что монастырь не сможет уже вырваться из порочного круга. О явных признаках обмирщения было сказано еще на первом съезде монашествующих в 1909 году. Уборщицы и поварихи, прачки в мужском монастыре, многочисленные штатные трудники-мужчины в женском монастыре – все это свидетельство вторжения мирского духа. А сегодня и компьютеры в монашеских кельях – месте уединения и молитвы. Там же холодильник и микроволновки, какие-то дорогостоящие гаджеты, которые не нужны для несения послушания. Также и не братские, немирные отношения насельников между собой – прямое свидетельство игнорирования принесенных Богу обетов отречения от мира. И в основе всего этого лежит своя воля, непонимание основ монашества, заражение духом гордости мира сего.
Удержанию обетов призвана помочь аскеза – упражнение в различных добродетелях и в воздержании от зла. Пути же аскезы для нас определяются тысячелетним духовным опытом множества подвижников.
В первом томе «Добротолюбия», в пятой главе рассказывается следующее: «Сошлись некогда отцы к св. Антонию, чтобы расследовать, какая добродетель совершеннее всех и какая могла бы охранить монаха от всех сетей вражьих. Всякий из них сказал, что казалось ему правильным.
Причем одни похвалили пост и бдение, так как они упорядочивают помыслы, тонким делают ум и облегчают человеку приближение его к Богу, другие больше одобряли нищету и презрение вещей земных, потому что через это ум становится спокойней, чище и свободней от забот мирских, а потому приближение его к Богу делается более удобным; некоторые хотели дать преимущество перед всеми добродетелями милосердию, потому что Господь скажет милосердным: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира (Мф. 25:34), иные говорили иное.
А св. Антоний сказал: “Все добродетели, о которых вы поминали, очень спасительны и крайне нужны тем, кои ищут Бога, и кои пламенеют сильным желанием приблизиться к Нему. Но мы видели, что многие измождали свои тела чрезмерным пощением, бдениями, удалением в пустыню, усердно также ревновали о трудах, любили нищету, презирали мирские удобства, до того, что не оставляли себе столько, сколько нужно на один день, но все, что имели раздавали бедным, и однако ж бывало, что после всего этого они склонялись на зло и падали, и, лишившись плода всех оных добродетелей, делались достойными осуждения.
Причина этому не другая какая, как то, что они не имели добродетели рассуждения и благоразумия, и не могли пользоваться ее пособием. Ибо она-то и есть та добродетель, которая учит и настраивает человека идти прямым путем, не уклоняясь на распутья. Если мы будем идти царским путем, то никогда не будем увлечены наветниками нашими, – ни справа, – к чрезмерному воздержанию, – ни слева, – к нерадению, беспечности и разленению. Рассуждение есть око души и ее светильник, как глаз есть светильник тела: так что если это око светло будет, то и все тело (наших деяний) светло будет, если же око сие темно будет, то и все тело темно будет, как сказал Господь в св. Евангелии (Мф. 6:22, 23).
Рассуждением человек разбирает свои желания, слова и дела, и отступает от всех тех, которые удаляют его от Бога. Рассуждением он расстраивает и уничтожает все направленные против него козни врага, верно различая, что хорошо и что худо”».
Великому святому XX века, старцу Иосифу Исихасту принадлежат слова: «Прежде всего познай самого себя, то есть узнай о самом себе, каков ты есть. Каков ты воистину, а не каков ты думаешь, что ты есть. С этим знанием становишься мудрее всех людей. С таким познанием себя и в смирение приходишь, и благодать получаешь от Господа. Если же не приобретешь самопознания, а рассчитываешь только на свой труд, знай, что всегда будешь находиться вдали от пути» [1]
Вдали от монашеского пути спасения находится человек? внимающий мирскому духу самообольщения, не умеющий различать соблазны века сего. Так эта болезнь духовного опьянения проникает за стены святых обителей, где живут и подвизаются монахи, совершающие духовную борьбу. Хотя именно они должны иметь особую чистоту и ясность евангельского сознания. Иногда и там фантазия вносит фальшь в аскетическое самосознание инока. Тогда и он заболевает лицемерием и создает ложный образ, для того чтобы выглядеть в глазах окружающих или даже – в собственных – выдающимся подвижником, молитвенником, или знатным храмостроителем, или умелым хозяйственником
Преподобный Марк Подвижник отмечает: «Превозносящийся не знает себя самого». Если кто своей гордостью и эгоизмом возносится выше самого себя и помышляет о себе как о важном и великом, то его далеко уносит от реального себя и, следовательно, он себя не знает. В этом случае создаваемый гордым человеком прекрасный образ не соответствует реальности. Это искусственный образ с фантастическим содержанием, созданный преувеличенным мнением человека о себе. Фантастический материал для создания этого образа используется бессознательно, в соответствии с собственными желаниями человека или в соответствии с требованиями окружающего его общества. Поэтому превозносящийся не знает подлинного себя, хотя самому ему кажется, что он знает каков он [2].
Для того чтобы добродетель или духовный дар вошли в душу монаха и придали ей евангельскую чистоту, требуются усилия, трудная и суровая духовная борьба. Когда же в душу монаха проникает опьянение фантазиями, превозношение, тщеславие и гордость, тогда его подвижничество теряет тот подлинно евангельский характер, который созидается Святым Духом. В древних патериках можно встретить рассказы об искажениях в монашеском подвиге. Это случается, когда монах следует своим личным пожеланиям и устремлениям и тем самым возносит свою личность выше того, каков он в реальности. Так создается фантастический образ одаренного, а то и освященного, добродетельного и просвещенного, почти что святого уже старца.
Итак, противостоять опьяняющему духу мира, согласно святоотеческой, монашеской традиции, можно лишь подвизаясь в добродетели рассуждения и трезвомыслия. Каждый искренне желающий идти монашеским путем не может не испытывать потребности в честном, незамутненном взгляде на самого себя и на окружающий нас мир.
«Трезвение – это свобода от самообмана, в духовном смысле – состояние, противоположное прелести. А человек в прельщении – это тот, кто доверился самому себе, своему испорченному, искаженному грехом мнению. В духовной жизни прелесть проявляется как самоуверенность, исключительное доверие своим суждениям, когда собственное “я” становится единственным критерием в отношении человека к миру, Богу и ближним <…>
Спасение без трезвости, конечно же, невозможно, потому что только человек, видящий самого себя таким, каков он есть, может правильно оценить ситуацию и в собственном внутреннем мире, и в мире окружающем. У преподобного Петра Дамаскина есть замечательные слова: “Начало спасения человека – это видение своих грехов, бесчисленных, как песок морской”. И действительно, человек, трезво оценивающий свои возможности, свои силы, свое состояние имеет шансы его исправить» [3].
Каковы же пути стяжания здравого взгляда на самого себя и на окружающий мир? Так, святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что трезвение есть «непрестанное пребывание в молитве и в слове Божием».
Священномученик Пётр Дамаскин указывает в ряду семи телесных деланий важность «…чтения слов и жизнеописаний отцов; без всякого внимания к чуждым или каким-либо другим, особенно же еретическим, учениям, чтобы читающий мог уразуметь, из Божественных Писаний и из рассуждений отцов, как побеждать страсти и приобретать добродетели, и чтобы ум его наполнился словами Духа Святого и забыл прежние неприличные слова и разумения, которые он слышал, будучи вне кельи, и чтобы чрез многое упражнение в молитве и чтении пришел в благие мысли: ибо молитве помогает чтение в безмолвии, и чтению – чистая молитва».
Также, по слову святого Петра Дамаскина, необходимо «…вопрошение опытных о всяком слове и начинании, чтобы от неопытности и самоугодия не обманываться часто, иное, вместо должного, помышляя и делая, и не впадать в самомнение думающему, что знает, но еще не познавшему как должно, по слову апостола» [4].
О несомненной пользе изучения святоотеческих трудов говорит святитель Феофан Затворник: «Для тех, которые вступили на путь к лучшему ж совершеннейшему, оно дает нужные указания в сомнительных и недоуменных случаях, когда нет наличного опытного руководства, или когда и это само встречает неразрешимости, не позволяющие давать окончательные решения, которые устраняли бы всякое колебание в шествующем. Очень важно бывает знать, как и куда ступить ногою в известном случае, чтобы не сделать ошибки. И вот здесь какое-нибудь в нескольких словах изречение отеческое разгоняет тьму, воссияв подобно лучу молнии среди ночи. <…> Вот почему между истинными христианами всегда была и есть потребность иметь под руками святоотеческие писания о духовной жизни» [5].
Здесь со святителем Феофаном единомыслен и святитель Игнатий (Брянчанинов): «Старайтесь читать книги святых отцов, соответствующие вашему образу жизни, чтобы вам можно было не только любоваться и наслаждаться чтением отеческих писаний, но чтобы можно было прилагать их к самому делу. Христианин, живущий посреди мира, должен читать сочинения великих святителей, писавших для народа, научающих добродетелям христианским, идущим для тех, которые проводят жизнь среди занятий вещественных. Другое чтение для иноков общежительных: они должны читать святых отцов, написавших наставления для этого рода жизни. И еще другое чтение для безмолвников и отшельников» [6].
Таким образом, по учению преподобных отцов, заражение ложным духом мира, фантазиями, болезненной мнительностью и тщеславием врачуется советом с духовно опытными, старшими братьями, духовником или игуменом. Это делание неразрывно связано с настоящей, правильной духовной жизнью: усвоение его возможно только для человека верующего, постоянно сверяющего камертон души с Писанием и Преданием Церковным, со святоотеческими трудами. Только тогда монашеское делание не будет лицемерным театром, обманывающим и самого инока, и окружающих, а станет живым и деятельным продолжением древней монастырской традиции спасения.
Всем нам, избравшим монашеский путь спасения, важно погружение в отеческую традицию, вхождение в то пространство святости, которое нас самих способно привести к вратам Царства Божия и оградить от действия духа мира сего, лежащего во зле.
Дух мира сего, бывает, проникает в монастыри незаметно. Общаясь с миром по необходимости, для удовлетворения практических нужд монастырей, начинаешь руководствоваться земной волей ради бóльших успехов своей внешней деятельности. И это неприметно изменяет атмосферу обители и сам образ жизни монаха. В итоге мы видим монахов, которые вынуждены в силу своих монастырских должностей, послушаний следовать ритму жизни не монастыря, а мирских людей. На первое место выставляются вроде бы и правильные вещи, такие как социальное или миссионерское служение, или хозяйственная деятельность с благой целью приобретения средств для восстановления и содержания обители. Разве плохо быть миссионером, нести слово Божие, помогать нуждающимся или зарабатывать своим трудом деньги для монастыря? Конечно, нет. Но плохо и неправильно когда всё это становится основной деятельностью – выше молитвы, выше безмолвия и послушания. С отклонением от древней монашеской традиции возникает опасность, что монастырь не сможет уже вырваться из порочного круга. О явных признаках обмирщения было сказано еще на первом съезде монашествующих в 1909 году. Уборщицы и поварихи, прачки в мужском монастыре, многочисленные штатные трудники-мужчины в женском монастыре – все это свидетельство вторжения мирского духа. А сегодня и компьютеры в монашеских кельях – месте уединения и молитвы. Там же холодильник и микроволновки, какие-то дорогостоящие гаджеты, которые не нужны для несения послушания. Также и не братские, немирные отношения насельников между собой – прямое свидетельство игнорирования принесенных Богу обетов отречения от мира. И в основе всего этого лежит своя воля, непонимание основ монашества, заражение духом гордости мира сего.
Удержанию обетов призвана помочь аскеза – упражнение в различных добродетелях и в воздержании от зла. Пути же аскезы для нас определяются тысячелетним духовным опытом множества подвижников.
В первом томе «Добротолюбия», в пятой главе рассказывается следующее: «Сошлись некогда отцы к св. Антонию, чтобы расследовать, какая добродетель совершеннее всех и какая могла бы охранить монаха от всех сетей вражьих. Всякий из них сказал, что казалось ему правильным.
Причем одни похвалили пост и бдение, так как они упорядочивают помыслы, тонким делают ум и облегчают человеку приближение его к Богу, другие больше одобряли нищету и презрение вещей земных, потому что через это ум становится спокойней, чище и свободней от забот мирских, а потому приближение его к Богу делается более удобным; некоторые хотели дать преимущество перед всеми добродетелями милосердию, потому что Господь скажет милосердным: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира (Мф. 25:34), иные говорили иное.
А св. Антоний сказал: “Все добродетели, о которых вы поминали, очень спасительны и крайне нужны тем, кои ищут Бога, и кои пламенеют сильным желанием приблизиться к Нему. Но мы видели, что многие измождали свои тела чрезмерным пощением, бдениями, удалением в пустыню, усердно также ревновали о трудах, любили нищету, презирали мирские удобства, до того, что не оставляли себе столько, сколько нужно на один день, но все, что имели раздавали бедным, и однако ж бывало, что после всего этого они склонялись на зло и падали, и, лишившись плода всех оных добродетелей, делались достойными осуждения.
Причина этому не другая какая, как то, что они не имели добродетели рассуждения и благоразумия, и не могли пользоваться ее пособием. Ибо она-то и есть та добродетель, которая учит и настраивает человека идти прямым путем, не уклоняясь на распутья. Если мы будем идти царским путем, то никогда не будем увлечены наветниками нашими, – ни справа, – к чрезмерному воздержанию, – ни слева, – к нерадению, беспечности и разленению. Рассуждение есть око души и ее светильник, как глаз есть светильник тела: так что если это око светло будет, то и все тело (наших деяний) светло будет, если же око сие темно будет, то и все тело темно будет, как сказал Господь в св. Евангелии (Мф. 6:22, 23).
Рассуждением человек разбирает свои желания, слова и дела, и отступает от всех тех, которые удаляют его от Бога. Рассуждением он расстраивает и уничтожает все направленные против него козни врага, верно различая, что хорошо и что худо”».
Великому святому XX века, старцу Иосифу Исихасту принадлежат слова: «Прежде всего познай самого себя, то есть узнай о самом себе, каков ты есть. Каков ты воистину, а не каков ты думаешь, что ты есть. С этим знанием становишься мудрее всех людей. С таким познанием себя и в смирение приходишь, и благодать получаешь от Господа. Если же не приобретешь самопознания, а рассчитываешь только на свой труд, знай, что всегда будешь находиться вдали от пути» [1]
Вдали от монашеского пути спасения находится человек? внимающий мирскому духу самообольщения, не умеющий различать соблазны века сего. Так эта болезнь духовного опьянения проникает за стены святых обителей, где живут и подвизаются монахи, совершающие духовную борьбу. Хотя именно они должны иметь особую чистоту и ясность евангельского сознания. Иногда и там фантазия вносит фальшь в аскетическое самосознание инока. Тогда и он заболевает лицемерием и создает ложный образ, для того чтобы выглядеть в глазах окружающих или даже – в собственных – выдающимся подвижником, молитвенником, или знатным храмостроителем, или умелым хозяйственником
Преподобный Марк Подвижник отмечает: «Превозносящийся не знает себя самого». Если кто своей гордостью и эгоизмом возносится выше самого себя и помышляет о себе как о важном и великом, то его далеко уносит от реального себя и, следовательно, он себя не знает. В этом случае создаваемый гордым человеком прекрасный образ не соответствует реальности. Это искусственный образ с фантастическим содержанием, созданный преувеличенным мнением человека о себе. Фантастический материал для создания этого образа используется бессознательно, в соответствии с собственными желаниями человека или в соответствии с требованиями окружающего его общества. Поэтому превозносящийся не знает подлинного себя, хотя самому ему кажется, что он знает каков он [2].
Для того чтобы добродетель или духовный дар вошли в душу монаха и придали ей евангельскую чистоту, требуются усилия, трудная и суровая духовная борьба. Когда же в душу монаха проникает опьянение фантазиями, превозношение, тщеславие и гордость, тогда его подвижничество теряет тот подлинно евангельский характер, который созидается Святым Духом. В древних патериках можно встретить рассказы об искажениях в монашеском подвиге. Это случается, когда монах следует своим личным пожеланиям и устремлениям и тем самым возносит свою личность выше того, каков он в реальности. Так создается фантастический образ одаренного, а то и освященного, добродетельного и просвещенного, почти что святого уже старца.
Итак, противостоять опьяняющему духу мира, согласно святоотеческой, монашеской традиции, можно лишь подвизаясь в добродетели рассуждения и трезвомыслия. Каждый искренне желающий идти монашеским путем не может не испытывать потребности в честном, незамутненном взгляде на самого себя и на окружающий нас мир.
«Трезвение – это свобода от самообмана, в духовном смысле – состояние, противоположное прелести. А человек в прельщении – это тот, кто доверился самому себе, своему испорченному, искаженному грехом мнению. В духовной жизни прелесть проявляется как самоуверенность, исключительное доверие своим суждениям, когда собственное “я” становится единственным критерием в отношении человека к миру, Богу и ближним <…>
Спасение без трезвости, конечно же, невозможно, потому что только человек, видящий самого себя таким, каков он есть, может правильно оценить ситуацию и в собственном внутреннем мире, и в мире окружающем. У преподобного Петра Дамаскина есть замечательные слова: “Начало спасения человека – это видение своих грехов, бесчисленных, как песок морской”. И действительно, человек, трезво оценивающий свои возможности, свои силы, свое состояние имеет шансы его исправить» [3].
Каковы же пути стяжания здравого взгляда на самого себя и на окружающий мир? Так, святитель Игнатий (Брянчанинов) говорит, что трезвение есть «непрестанное пребывание в молитве и в слове Божием».
Священномученик Пётр Дамаскин указывает в ряду семи телесных деланий важность «…чтения слов и жизнеописаний отцов; без всякого внимания к чуждым или каким-либо другим, особенно же еретическим, учениям, чтобы читающий мог уразуметь, из Божественных Писаний и из рассуждений отцов, как побеждать страсти и приобретать добродетели, и чтобы ум его наполнился словами Духа Святого и забыл прежние неприличные слова и разумения, которые он слышал, будучи вне кельи, и чтобы чрез многое упражнение в молитве и чтении пришел в благие мысли: ибо молитве помогает чтение в безмолвии, и чтению – чистая молитва».
Также, по слову святого Петра Дамаскина, необходимо «…вопрошение опытных о всяком слове и начинании, чтобы от неопытности и самоугодия не обманываться часто, иное, вместо должного, помышляя и делая, и не впадать в самомнение думающему, что знает, но еще не познавшему как должно, по слову апостола» [4].
О несомненной пользе изучения святоотеческих трудов говорит святитель Феофан Затворник: «Для тех, которые вступили на путь к лучшему ж совершеннейшему, оно дает нужные указания в сомнительных и недоуменных случаях, когда нет наличного опытного руководства, или когда и это само встречает неразрешимости, не позволяющие давать окончательные решения, которые устраняли бы всякое колебание в шествующем. Очень важно бывает знать, как и куда ступить ногою в известном случае, чтобы не сделать ошибки. И вот здесь какое-нибудь в нескольких словах изречение отеческое разгоняет тьму, воссияв подобно лучу молнии среди ночи. <…> Вот почему между истинными христианами всегда была и есть потребность иметь под руками святоотеческие писания о духовной жизни» [5].
Здесь со святителем Феофаном единомыслен и святитель Игнатий (Брянчанинов): «Старайтесь читать книги святых отцов, соответствующие вашему образу жизни, чтобы вам можно было не только любоваться и наслаждаться чтением отеческих писаний, но чтобы можно было прилагать их к самому делу. Христианин, живущий посреди мира, должен читать сочинения великих святителей, писавших для народа, научающих добродетелям христианским, идущим для тех, которые проводят жизнь среди занятий вещественных. Другое чтение для иноков общежительных: они должны читать святых отцов, написавших наставления для этого рода жизни. И еще другое чтение для безмолвников и отшельников» [6].
Таким образом, по учению преподобных отцов, заражение ложным духом мира, фантазиями, болезненной мнительностью и тщеславием врачуется советом с духовно опытными, старшими братьями, духовником или игуменом. Это делание неразрывно связано с настоящей, правильной духовной жизнью: усвоение его возможно только для человека верующего, постоянно сверяющего камертон души с Писанием и Преданием Церковным, со святоотеческими трудами. Только тогда монашеское делание не будет лицемерным театром, обманывающим и самого инока, и окружающих, а станет живым и деятельным продолжением древней монастырской традиции спасения.
[1] Старец Иосиф Исихаст. Полное собрание творений. – М., Ахтырка, 2015. С. 33.
[2]. Cм.: Иоанн Корнаракис. Фантастический христианин в сравнении со святоотеческим человеком. – Ахтырский Свято-Троицкий монастырь, 2016.
[3]. Лонгин, еп. Саратовский и Вольский. Актуальная добродетель, или свобода от самообмана / Альфа и Омега, № 3 (47), 2006.
[4]. См.: Добротолюбие. Т. 5. Творения преподобного Петра Дамаскина. Книга первая.
[5]. См.: Феофан Затворник, свт. Письма. Выпуск 7.
[6]. Игнатий (Брянчанинов), свт. Переписка с друзьями и знакомыми // Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова. – М., 2007. Т. 7.
[2]. Cм.: Иоанн Корнаракис. Фантастический христианин в сравнении со святоотеческим человеком. – Ахтырский Свято-Троицкий монастырь, 2016.
[3]. Лонгин, еп. Саратовский и Вольский. Актуальная добродетель, или свобода от самообмана / Альфа и Омега, № 3 (47), 2006.
[4]. См.: Добротолюбие. Т. 5. Творения преподобного Петра Дамаскина. Книга первая.
[5]. См.: Феофан Затворник, свт. Письма. Выпуск 7.
[6]. Игнатий (Брянчанинов), свт. Переписка с друзьями и знакомыми // Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова. – М., 2007. Т. 7.